32. Агония мира - Страница 47

Пустые глазницы и безумный оскал скелета вполне органично дополняли картину превращения живого человека в полуразложившийся труп.

Я не боялся покойников, да и вообще мало чего боялся, но в эти мгновения я почему-то отчетливо понял, что напротив меня сидит сама смерть — собственной персоной. И от осознания этой простой, но ужасной истины сердце сдавили тиски ледяного страха.

— Бывает кое-что и пострашнее смерти, — как бы угадав мои мысли, все тем же шелестящим шепотом сообщил Вампир. — Намного страшнее...

Если до этого момента можно было сказать, что ужас едва не накрыл меня с головой, то последняя реплика привела к абсолютной, неодолимой панике.

Если бы тело не было парализовано мощной волной страха, я, возможно, даже предпринял бы самоубийственную попытку к бегству. Или просто спрыгнул бы со скалы, устремившись навстречу спасительной бездне. Потому что находиться так близко от этого зловещего создания было выше человеческих сил.

Но тело не повиновалось мне. Только руки и голос.

— Я ставлю все, что есть, на кон, — чуть слышно прошелестел Вампир. — И пусть смерть нас рассудит...

Паук все еще находился под впечатлением неожиданной кончины девушки, поэтому чисто автоматически бросил на стол всего одну фишку. Эта минимальная ставка ничего не решала, потому что в случае победы его напарника мне все равно было бы нечем рассчитываться. Во второй раз за последние пять минут проигравшая сторона лишалась всего.

Я начал раздачу. Оба игрока набрали по двадцать очков (десять и десять), и теперь все зависело от того, какую карту я сдам себе.

Имея на руках двойку, мне удалось достать из колоды девятку, а затем еще одну девятку.

— Ровно, — с облегчением выдохнул я.

Игроки и крупье остались при своих...

— Эта раздача уж точно будет последней. — Пустые глазницы пронизывали насквозь не только меня, но, казалось, и само время.

Я отчаянно хотел не поверить ему, но что-то глубоко внутри подсказало мне, что предстоящий сет действительно будет заключительным. А еще я понял, что прямо сейчас это олицетворение смерти получит «Блек Джэк» — и игра закончится.

* * *

— Полковник Фабел, поступали ли какие-нибудь сведения от вашей команды? — Зету нужно было для начала решить все текущие проблемы и только затем уже вплотную заниматься спутницей Чужого.

— Нет, я не могу с ними связаться до тех пор, пока операция протекает под землей.

— У вас есть еще люди?

— Через полчаса в город прибудут двое.

— Им будет под силу ликвидировать прекрасно охраняемую персону?

— Мои люди универсалы, для них нет ничего невозможного.

— Отлично — Аналитик не скрывал своего удовлетворения. — В таком случае мне нужно, чтобы в течение ближайших трех-четырех часов они устранили... — Зет сверился с листком, на котором была сделана пометка, — Терри Баррела. Со слов генерала Коррела — достаточно известную в определенных кругах фигуру.

— Я знаю этого человека. — Полковник ничем не выдал своих эмоций, хотя с Терри его связывали давние счеты — полубезумный наркоман прямо у школы полоснул бритвой по шее единственного сына Фабела, отобрав какие-то несчастные пять долларов.

«Скорая» не успела...

Наркомана, конечно, без особого труда нашли в тот же день. Две недели он провел без дозы в адских муках абстинентного синдрома, а затем, когда испил чашу страданий до дна, умер от передозировки.

Но такая месть была лишь частичной. Главный виновник случившегося, наводнивший город и страну трупным героиновым ядом, как всегда, остался в стороне.

— Да, и еще, — продолжал Зет, — было бы хорошо обставить эту смерть так, чтобы не возникло никаких сомнений насчет того, за что он был убит...

— Маленький сын влиятельного человека был средь бела дня зарезан на улице полоумным наркоманом, — не дал договорить аналитику Фабел, — и глава наркокартеля, ответственный за все поставки героина на побережье, был убит именно за то, что его бизнес несовместим с самим понятием «жизнь».

— Прекрасная легенда прикрытия.

— Это реальная история.

В трубке на некоторое время возникла напряженная пауза. Аналитик, хранивший в своей памяти огромный объем информации, вспомнил, что когда-то давно мимоходом слышал о смерти сына полковника. Подробностей он не знал, но в данный момент не составляло большого труда догадаться, кто этот самый «влиятельный человек».

— Действуйте, — коротко приказал Зет.

На чувства и эмоции не было ни сил, ни времени. Единственное, в чем был на сто процентов уверен человек, отдавший приказ, — Терри Баррел уже мертвец. Он все еще ходит, думает, может быть, даже что-то чувствует и планирует, но все это не имеет никакого значения, потому что топор палача начал свое стремительное движение по нисходящей.

* * *

Темный и Паук, услышав в динамиках связи треск ломающихся костей и последовавшую вслед за этим тишину, сразу же все поняли. Профессионалам подобного уровня не нужно было объяснять, что может означать подобный звук. Гончая мертва, это не подлежало никакому сомнению. Кто-то или, вернее, что-то только что убило ее.

Так как Паук по-прежнему держал в оковах иллюзии сознание Чужого и, по его данным, никакого другого разума поблизости не было, выходило, что убийцей девушки, скорее всего, выступило нечто неодушевленное.

— Продолжай контролировать его сознание, я разберусь с остальным... — И, не дожидаясь ответа напарника, Темный растворился в бездонном чреве канализационных коммуникаций.

Он действительно никого и ничего не боялся — страх был чужд этому созданию. Поэтому, достигнув места последней охоты Гончей и увидев зомби (по сути — Милую), обманчиво медленной походкой двигавшегося в его направлении, Темный остался совершенно спокойным. Не важно, кто или что контролирует тело Чужого, главное, что эта тварь опасна и ее нужно непременно остановить.